Любка - Фосфорный самоцвет детства
«Н. (владимирский писатель Сергей Никитин) рассказывал, что у них во Владимире один мальчик до того пристрастился к лесу, что совсем одичал, в семье только показывается, из школы его выгнали и всеобщее прозвище у него во Владимире „Пришвин“. Вот до чего дошла моя слава!»
Михаил Пришвин, «Дневники», 18апреля 1952года.
Если есть в природе аромат более приятный и тонкий, чем у ночной фиалки, то скажите какой именно, я хочу знать. Лично я таких не знаю. В самом народном имени этого цветка — любка, слышится народная любовь – любка, люба, любимая, любушка. В детстве, когда мой нос был на порядок чувствительней, дивный аромат цветка он мог уловить более чем за десяток метров. Это совсем не преувеличение, а скорее преуменьшение, притом, что цветочки у любки малы, а само растение высотой максимум в локоть.
Момент той первой встречи с любкой, мне запомнился в деталях. Год 1962-й. Я гостил в деревне у дедушки, был теплый июньский вечер, и мы играли в любимую игру детей той поры — прятки. Я спрятался в кустах на опушке леса. Но толи про меня забыли, толи игра из-за темноты прервалась, но сидение мое затянулось. И вот в момент самого напряженного ожидания, мои ноздри уловили необыкновенно приятный тонкий аромат, струившийся откуда-то из глубины леса. И я, как легавая на бекаса, пошел прямо по этой струе в темноту. Там в полном одиночестве рос необыкновенной красоты фарфорово-белый цветок, вокруг которого, вытягивая длинные хоботки к цветку, вился рой ночных бабочек. Вблизи волшебный аромат цветка волновал ещё сильней, и я уже было собрался его сорвать, когда услышал голос деда — «Саша, домой!» В минутной борьбе мотивов, победил дедушкин голос. Но с тех пор в стойкой детской памяти так и отпечаталось это видение: белый цветок в окружении мохнатых мотыльков, похожих на тропических колибри.
Уже спустя десятки лет, в возрасте под шестьдесят, мне захотелось подновить то детское впечатление. И тогда я “на ночь глядя» отправился на велосипеде за несколько километров, в знакомый лесной распадок, где незадолго до этого заприметил группу цветущих любок. Разумеется, днем я понюхал цветок, — аромат был тот самый, но очень слабый. Собственно так оно и должно было быть. Свой притягательный аромат любка приберегает для ночи, в сумерках и ночью аромат цветка усиливается многократно, недаром в народе зовется еще и ночной фиалкой.
Вот и знакомая полянка. И вот он, наконец, и сами цветки, отчетливо видные даже в сумерках, на ровной сыроватой луговине лесной полянки. Издали они показались недвижными фарфоровыми изваяниями. Уже на подходе я стал водить носом, принюхиваться, стараясь зафиксировать тот момент, когда обоняние впервые уловит знакомый запах. Аромат любки мой потрепанный временем нос почувствовал примерно в трех метрах. Зато относительно его волшебного букета, никаких изменений, он был все таким же – волнующим, дивным, прекрасным. Так прошло еще полчаса. Но где же бабочки, недоумевал я.
Темень все сгущалась. Пора было расставаться, но магическое свечение и аромат цветка не отпускали. В борьбе мотивов стало побеждать притяжение горящего огнями на горизонте города. Мне даже показалось, что какой-то голос произнес властным голосом надзирателя:
— «Свидание окончено!» Я отвернулся, связь ослабла, и я побрел домой. Прощай любка, прощай фосфорный самоцвет детства!